История станции

Перейти в галерею "История станции"

В 1981 г. исполнилось уже 33 года с момента начала непрерывных наблюдений за солнечной активностью на Кисловодской Горной станции Пулковской обсерватории Академии наук СССР.

Горная станция расположена на высоте 2070 м над уровнем моря, в 28 км от г. Кисловодска на горе Шат Жад Маз, входящей в систему Скалистого хребта.

Большая высота над уровнем моря, благоприятное географическое положение и горный рельеф обеспечивают исключительную чистоту и прозрачность воздуха. Кроме того, здесь бывает много дней с ясной безоблачной погодой. Все это гарантирует высокое качество изображений. Прекрасные географические и природные условия позволяют наиболее эффективно использовать полный комплекс современного научного оборудования. На Горной станции выполняются практически непрерывные, однородные, максимально всесторонние наблюдения как оптическими, так и радиометодами за явлениями, происходящими во всех слоях атмосферы Солнца.

Благодаря этим обстоятельствам Горная станция приобрела широкое международное признание как поставщик информации о явлениях, происходящих на Солнце, которые вызывают многочисленные эффекты в магнитосфере, ионосфере, верхних и нижних слоях земной атмосферы, и даже в биосфере. Сведения о явлениях на Солнце имеют практическое применение в различных областях деятельности человека. Значение таких наблюдений непрерывно растет по мере увеличения знаний об окружающей среде и ее зависимости от космических явлений, а также в связи с началом освоения космоса.

Систематические наблюдения за явлениями на Солнце начались с появления первых телескопов. Однако до последнего времени они были отрывочны и разрозненны. На одних обсерваториях наблюдались одни явления, на других — другие. Кроме того, обычно солнечные наблюдения на обсерваториях являлись только случайными вкраплениями в не связанные с ними наблюдения других объектов.

В 1938 г. Гневышев М. Н. в работе “On the nature of solar activity” сделал попытку объединить наблюдения различных солнечных явлений для получения цельной картины развития солнечной активности. При этом сразу стало очевидно, что солнечные пятна, факелы, флоккулы, волокна, протуберанцы и другие явления на Солнце лишь частные проявления единого процесса, развивающегося всплескообразно в месте, называемом активной областью. Чтобы подчеркнуть это единство в развитии, а также всплескообразность и временный характер явления, автор предложил назвать этот процесс «импульсом солнечной активности».

При попытке объединения наблюдений различных обсерваторий стало очевидно, что сделать это достаточно хорошо невозможно из-за несогласованности программ, различия приборов и подхода наблюдателей, а также различия погодных и других условий.

Стала ясна необходимость создания солнечной обсерватории нового типа, на которой можно было бы одновременно и согласованно наблюдать за появлением и развитием активности во всех слоях атмосферы Солнца.

Без постоянных внезатменных наблюдений за внешними слоями атмосферы Солнца — солнечной короной — создание солнечной обсерватории не было бы оправданным. В то время солнечная корона наблюдалась только в моменты полных солнечных затмений, т. е., в среднем, «только одну минуту в год, а внезатменные наблюдения короны только начинались.

Сейчас, в эпоху осуществления крупных международных проектов комплексных наблюдений за развитием солнечной активности (Международный геофизический год, Международный год спокойного Солнца и т. п.) идея комплексности исследований представляется очевидной. Но в то время, когда было привычным рассматривать „каждое явление (пятна, флоккулы, волокна и т. п.) изолированно друг от друга, идея комплексности воспринималась с большим трудом.

Так как постановка наблюдений фотосферы и хромосферы не представляла принципиальных трудностей и вопрос сводился только к получению соответствующей аппаратуры, то создание комплексной солнечной обсерватории определялось возможностью организации внезатменных наблюдений солнечной короны.

Надежда на осуществление таких наблюдений в нашей стране появилась только после Великой Отечественной войны, когда стало известно, что в СССР из Иены привезены два внезатменных коронографа, сделанных на заводе Цейса.

31 августа 1945 г. автор сделал доклад на заседании Ученого совета Пулковской обсерватории о значении наблюдений солнечной короны вне затмений и предложил обратиться в Академию наук СССР с просьбой предоставить Пулковской обсерватории один из цейсовских коронографов. Председательствовал на заседании тогдашний директор Г. Н. Неуймин (1886—1946). К удивлению докладчика все выступающие высказались против этого предложения. Возражения сводились к тому, что коронограф для -внезатменных наблюдений короны, судя по опыту зарубежных обсерваторий, должен быть установлен на большой высоте, т. е. не на Пулковской обсерватории и, следовательно, в удалении от населенных пунктов. Отсутствие дороги, электроэнергии, жилья создадут большие .трудности, а устранение их потребует значительных затрат. Получение же снимков короны маловероятно, так как неизвестны пригодность непроверенного прибора и качество изображений в месте постройки (обсерватории (которое еще нужно найти), кроме того, отсутствует опыт в этих очень тонких наблюдениях.

Такое скептическое отношение было не только у пулковских астрофизиков. Интересен частный разговор, состоявшийся между Гневышевым и известным физиком академиком Г. С. Ландсбергом (1890—1957). Последний был в дружеских отношениях с французским ученым Бернаром Лио (1897—1952), который первым получил снимки короны вне затмения в 1930 г. на обсерватории Пик дю Миди на высоте 2780 м во Французских Пиренеях. Лио подарил Ландсбергу копию своего первого кинофильма, снятого на коронографе. Желая показать этот фильм участникам пленума комиссии по исследованию Солнца, Гневышев обратился к Ландсбергу с просьбой разрешить использовать фильм для этой цели. Передавая у себя дома фильм, Ландсберг спросил: «Почему именно Вы им интересуетесь?» Гневышев ответил, что он не только интересуется, но и собирается получать такие же снимки. Тогда Ландсберг сказал: «Молодой человек! Вы, по-видимому, не представляете, о чем говорите. У Вас ничего не выйдет, так как это исключительно тонкие и трудные наблюдения».

На том же Ученом совете было высказано и такое возражение. Поскольку ценность внезатменных наблюдений короны по сравнению с затменными заключается в непрерывности первых, а непрерывность из-за погоды невозможно обеспечить в одном месте, то нужно создавать сеть корональных станций и нет смысла создавать одну. Дело представлялось безнадежным, когда неожиданно Г. Н. Неуймин заявил, что он решительно поддерживает это предложение. Для объяснения своего решения Неуймин, далекий от исследований Солнца, рассказал о своей встрече с известным американским астрофизиком Харлоу Шепли (1885—1972), приезжавшим незадолго до этого в Советский Союз на торжества по случаю 225-летия Академии наук СССР. X. Шепли были показаны руины Пулковской обсерватории и планы ее восстановления. Шепли сказал, что, по его мнению, самой актуальной задачей астрофизики являются наблюдения солнечной короны вне затмений. Поскольку мнение директора было решающим, то в Президиум АН СССР была направлена просьба передать один из цейсовских коронографов Пулковской обсерватории). Этот коронограф был получен и для проверки наличия всех частей собран из-за отсутствия другого помещения в подвале Владимирского собора в Ленинграде. Весь монтаж этого довольно большого инструмента был выполнен всего двумя людьми: механиком В. В. Вихровым и М. Н. Гневышевым.

Далее необходимо было найти место для установки коронографа, т. е. для будущей Горной станции. Первоначально академик В. А. Амбарцумян предложил установить коронограф на горе Арагац (4090 м), где на высоте 3250 м имеется станция для наблюдения космических лучей. Однако, побывав на этой вершине, Амбарцумян обнаружил там большой ореол, образуемый пылью, переносимой ветром на большой высоте из афганских пустынь.

После возвращения из экспедиции на солнечное затмение в Бразилию, в которой М. Н. Гневышев возглавлял пулковскую группу астрофизиков, он в сентябре 1947 г. вместе с аспирантом Б. Н. Гиммельфарбом выехал на Северный Кавказ. Предполагалось найти вершину, аналогичную горе Пик дю Миди, которая существенно возвышается над окружающими горами. В таком случае воздушные потоки не переваливают через вершину, а обтекают ее. Этим исключается образование динамических облаков, возникающих в результате конденсации при подъеме воздушной массы, которые затем исчезают при ее опускании. Такие вершины имеются в западной части Кавказа. Поэтому экспедиция, захватив с собой фотометр для измерения яркости околосолнечного ореола и небольшой телескоп с экраном для оценки величины колебаний изображения края Солнца, выехала в Краснодар.

Полномочия с обращением к местным властям были .подписаны Президентом Академии наук СССР академиком С. И. Вавиловым. В Краснодаре у местных властей были получены дополнительные письма, после чего участники экспедиции вылетели на двух двухместных самолетах У-2 в Майкоп. На ночлег устроились у случайного встречного, доставившего к себе домой на мотоцикле.

( Второй внезатменный коронограф в дальнейшем был установлен в Алма-Ате)

Чтобы видеть, как изменяются яркость ореола и спокойствие изображений при подъеме в горы, первые измерения были начаты в месте ночлега.

Целью экспедиции было достижение Центрального Кавказского заповедника в Гузерипле, чтобы, базируясь там, осмотреть окрестные вершины. Путешествие туда происходило поездом до Белореченска, затем на попутной машине до поселка Ходжох и, наконец, пешком с грузом, водруженным на лошадь зоотехника из заповедника. В заповеднике была арендована лошадь и нанят проводник. Это позволило обследовать окружающие вершины, сделать выписки из данных метеостанций, а затем через Белореченский перевал дойти до Сочи.

Обследованные места оказались непригодными для солнечной обсерватории из-за сильно изрезанного рельефа и близости Черного моря. Первая причина приводит к большой турбулентности воздуха и, следовательно, неспокойствию изображений, а также к невозможности доставки грузов автомашинами (строительство автомобильной дороги обошлось бы чрезвычайно дорого). Со второй же причиной связано малое количество ясных дней и выпадение обильных осадков.

После однодневного отдыха экспедиция переехала в Кисловодск, где очень быстро было найдено место — вершина горы Шат Жад Маз, обладающая многими положительными качествами. В этих местах параллельно главному Кавказскому хребту тянутся еще несколько хребтов, полого поднимающихся с .северной стороны и круто обрывающихся с южной. Таков же и Скалистый хребет, к которому принадлежит гора Шат Жад Маз, имеющая большую плоскую вершину. Пологий подъем от Кисловодска к этой вершине позволяет, хотя и с трудом, пройти автомашине, так что не требуется строительства дороги. Этот же спокойный рельеф и плоская вершина не создают турбулентности воздуха.

Удаленность от промышленных объектов, травяной покров летом и снежный зимой, альпийские луга делают воздух исключительно чистым. Как показали в дальнейшем наблюдения, яркость околосолнечного ореола иногда бывает в этих местах меньше одной миллионной доли яркости центра солнечного диска, что значительно меньше, чем. в других местах. Благодаря удаленности от Черного моря имеется большое количество дней с ясной погодой. Важно и то, что вблизи будущей обсерватории (28 Км) находится Кисловодск — благоустроенный город, удобно связанный с основными центрами страны.

В дальнейшем выяснилось, что место выбрано оптимально удачно/Восточнее него увеличивается запыленность воздуха под влиянием закаспийских пустынь, западнее происходит рост облачности, вызываемый Черным морем, на севере нет достаточных высот, на юге же, хотя .там и находится еще более высокий главный хребет, строительство обсерватории и доставка грузов были бы неприемлемо дорогими, а условия жизни слишком трудными для обеспечения постоянных бесперебойных наблюдений. Работа в этой экспедиции позволила приобрести ценный опыт в поисках места для аналогичных станций. Это обязательно должна быть вершина горы. Даже небольшое удаление от нее резко ухудшает спокойствие изображений. Место на горе было выбрано таким образом, чтобы жилые постройки находились в ложбине, защищенной с трех сторон от ветра рельефом местности, а приборы размещались поблизости, но на вершине.

Проверяя, нет ли в этом районе более подходящих мест для станции, экспедиция посетила метеостанцию на горе Бермамыт и убедилась, что условия здесь значительно хуже. Выбранное место на горе Шат Жад Маз принадлежало опытной сельскохозяйственной станции, на которой

в свое время работал академик Н. И. Вавилов (1887— 1943). К моменту посещения экспедицией это хозяйство пришло в полный упадок и в дальнейшем было ликвидировано.

После того как место для станции было выбрано, встал вопрос об организации наблюдений, отпуске средств и материалов и т. д. К этому времени скончался Г. Н. Неуймин и новым директором Пулковской обсерватории был назначен А. А. Михайлов, ныне академик. Будучи занят многочисленными и сложными делами, связанными со строительством и восстановлением обсерватории, он предложил М. Н. Гневышеву самому решать организационные вопросы, и предоставил ему в этом отношении полную свободу действий.

В конце 1947 г. М. Н. Гневышев был принят академиком С. И. Вавиловым (1891—1951) во время его приезда в Ленинград и изложил ему суть дела. Сначала Вавилов выразил сомнения в возможности организации наблюдений в выбранном месте, но в результате последовавшей горячей дискуссии согласился с приведенными доводами.

Президиум АН СССР 26 февраля 1948 г. (протокол № 3, § 1) принял постановление, которым Пулковской обсерватории разрешалось провести опытные наблюдения солнечной короны вне затмения на горе Шат Жад Маз. Для этой цели Отделу материальных фондов АН предписывалось выделить вагон досок для строительства временного павильона для коронографа, жилой сборный дом и грузовую автомашину ГАЗ-51. Санаторию им. А. М. Горького в Кисловодске, принадлежавшему тогда АН СССР, было поручено выделить одну комнату для пулковских сотрудников. При этом сотрудников обсерватории предлагалось откомандировывать, т. е. посылать из Пулково на Северный Кавказ без выплаты командировочных или других видов доплат. Однако дом выделен не был, а посылка людей на указанных условиях оказалась практически невозможной.

Неожиданно выход из создавшегося положения был найден. В это время готовилось постановление о развитии радиоастрономических исследований в СССР. Подготовка проекта этого постановления была поручена профессору С. Э. Хайкину (1901—1968), с которым Гневышев еще с довоенных времен участвовал в работе Совета по радиофизике АН СССР. При обсуждении готовившегося проекта Гневышев предложил включить одним из пунктов организацию радиоастрономических наблюдений на будущей Горной станции.

В результате под руководством Гневышева была организована высокогорная экспедиция со всеми полагающими правами. Коронограф, необходимое снаряжение и даже продукты, сроком на год, были отправлены из Ленинграда в специальном вагоне. Был отправлен также первый экземпляр только что изготовленного менискового фотогелиографа системы Д. Д. Максутова (1896— 1964).

Все это имущество весной 1948 г. прибыло в Кисловодск и было сложено в санатории им. Горького. Перевезти его на выбранное место в горах стало возможно только осенью того же года, когда самими сотрудниками с помощью трех плотников были построены временные павильоны для коронографа и фотогелиографа и барак из двух комнат, которые служили жильем, кухней и лабораторией. Было завезено также топливо.

В это время на станцию приехал А. А. Михайлов, который осмотрел и одобрил выбранное место. В дальнейшем он приезжал на Горную станцию еще несколько раз. Во время одного из приездов он определил координаты места.

Имевшаяся грузовая автомашина малой проходимости при отсутствии дороги: могла подниматься в гору только в сухую погоду. После дождя, а тем более в снежное время, до станции можно было добираться только пешком. Пришлось приобрести двух лошадей, что создало новые трудности. Потребовался корм, который не был заготовлен. На лошадях невозможно было в один день съездить в город и обратно. Так как на территорию санатория приводить лошадей было нельзя, то, вступив в первую улицу города, приходилось стучаться в частные домики с просьбой пустить на ночлег с лошадьми. При этом нужно было везти с собою корм и платить за постой.

Снимки на фотогелиографе стали получать с октября 1948 г. и потому этот момент считается началом существования Горной станции. Однако корону увидеть не удавалось. Не была ясна причина этого: место, прибор, отсутствие опыта или все вместе взятое. Исследовать коронограф было невозможно, так как его разборка предусматривалась только в заводских условиях. Доступ к оптике запирался кольцом, напрессованным на заводе. В полевых условиях снять его можно было только ударами кувалды. Таким же образом оно насаживалось обратно.

Пришлось начать с переделки прибора, чтобы стала возможной его разборка без столь опасных приемов. Эта переделка при отсутствии мастерской также была связана с немалыми трудностями.

Наступил 1950 г. и в Пулковской обсерватории стали раздаваться голоса, говорившие, что осуществляется предсказание: о трате средств без всякой надежды на успех. В стенной газете даже появилась статья с требованием привлечь «виновных» к ответственности! К счастью, именно в это время удалось найти причину, мешавшую наблюдениям солнечной короны.

Дело в том, что при идеальной оптике основным источником рассеянного света в телескопе является дифракция от краев объектива, превышающая яркость короны в ДОО раз при диаметре объектива 20 см. Поэтому осуществление искусственного затмения Солнца в телескопе путем установки металлического диска («искусственной луны») в фокусе объектива недостаточно, чтобы видеть корону.

Б. Лио устранил этот рассеянный свет, помещая непосредственно после «луны» линзу поля, которая строит изображение главного объектива на ирисовой диафрагме. Это изображение имеет яркие края из-за того, что дифрагированные лучи собираются именно в этом месте. Сужая диафрагму, можно перекрыть эти лучи и с помощью последующего третьего объектива построить изображение протуберанцев или короны.

Немецкие инженеры не поняли назначение ирисовой диафрагмы и считали, что она нужна для ослабления света, как в обычной фотокамере. Стремясь использовать серийные детали, они применили фотографический объектив с диафрагмой внутри, поместив ее тем самым не в фокусе линзы поля.

Вторым источником рассеянного света было отражение от второй поверхности главного объектива (плосковыпуклая линза). Линза поля собирала этот свет в виде маленького, но яркого блика вблизи центра ирисовой диафрагмы. Помещая в этом месте бленду, можно было устранить и этот рассеянный свет.

Следующим необходимым условием оказалось получение монохроматического света в лучах короны или протуберанцев. Это необходимо для устранения хроматической „ аберрации однолинзового объектива, с одной стороны, |и для исключения атмосферного рассеянного света во всех, кроме исследуемой, длинах волн,— с другой.

Первоначально для этой цели был изготовлен спектрограф с призмой прямого зрения, с которым и были получены первые снимки зеленой корональной линии. Затем был изготовлен дифракционный спектрограф и разработана методика фотометрической стандартизации, которая должна была обеспечить однородность рядов интенсивности корон ал ьных линий, независимо от погодных и других условий.

Эта задача решается тем, что на той же фотопленке, где снимается корональная линия, с тем же спектрографом, и при той же экспозиции снимается центр солнечного диска через ступенчатый ослабитель и дополнительный фильтр, выравнивающий яркости фотосферы и короны.

В результате начались регулярные наблюдения различных корональных линий в наиболее стабильной в мире фотометрической системе. Получение первых снимков (в феврале 1950 г.), естественно, резко изменило положение дел, дав «право на жизнь» Горной станции. Одновременно с решением научных задач приходилось заниматься и строительством.

Прежде всего необходимо было построить постоянный павильон для коронографа с вращающимся куполом и достаточно большой лабораторией, удобной для размещения измерительных приборов, вспомогательного оборудования и рабочих мест. Этот павильон и лаборатория должны были обеспечить необходимую чистоту для предохранения коронографа от пыли, создающей рассеянный свет. В деревянном павильоне бороться с пылью было чрезвычайно трудно.

В это время в Ленинграде изготовлялись куполы разных размеров для восстанавливаемой Пулковской обсерватории. Вместе с ними был изготовлен купол и для коронографа Горной станции.

Строительство станции выполнялось хозяйственным способом с участием ее сотрудников. Весь монтаж купола был выполнен только основными сотрудниками. Для подъема тяжелых деталей строился наклонный пандус; по нему детали втаскивались тросом, который тянула автомашина.

Этот же хозяйственный способ применялся при сооружении построек станции, как жилых, так и научных, на протяжении всех 30 лет. Как уже говорилось, сборный жилой дом предоставлен не был, а вместо него было предложено получить 8 вагонов леса и делать любой дом самим. Фактически же прибыло только два вагона, которых хватило лишь для изготовления полов, крыши, дверей и других деталей. Стены пришлось делать из шлака. С этой целью на автомашине станции собирался шлак из котельных санаториев Кисловодска, который затем смешивался с цементом и заливался в опалубку. Эта работа не требовала строительной квалификации и позволила построить монолитные, крепкие шлакобетонные стены, не выходя за пределы отпущенных средств.

В этой крайне напряженной и трудной деятельности неоднократно складывались безвыходные ситуации. Тут необходимо с благодарностью вспомнить помощь, которую оказывали посещавшие Горную станцию вице-президент АН СССР академик И. П. Бардин (1883-1960) в 1949 г. и главный ученый секретарь Президиума АН СССР академик А. В. Топчиев (1907—1962) в 1952.

Первые годы организации Горной станции без преувеличения можно назвать героическими. В это время от сотрудников требовались самоотверженность, мобилизация всех физических и духовных сил, выносливость и стойкость в преодолении трудностей в суровых условиях высокогорья, не благоустроенности и удаленности от населенных пунктов. Для наблюдений солнечной короны вне затмений необходима была настойчивость, чтобы не ступить при неудачах, вызванных известными и неизвестными причинами.

Сказанное относится не только к научным работникам — Р. С. Гневышевой (проработавшей на Станции с самого начала 30 лет), А. А. Шпитальной (работавшей -с 1952 по 1961 гг.), но и к техническим: В. Н. Лифоровой (работавшей с 1948 по 1968 гг.), И. П. Терещенко и Е.М. Бычихину (работающим с 1953г.) и другим. Позднее на Горной станции появились научные сотрудники, которые либо по окончании университета, работая станции, стали зрелыми учеными, либо получили высшее образование, совмещая его с работой. Это В. И. Макаров и В. В. Макарова, работающие с 1959 г., В. Л. Ермошенко (с 1968 г.), Ким Гундер (с 1964 г.). Необходимо отметить также заслуги первого хозяйственника Г. А. Купцова (работал с 1950 по 1959 гг.) и И. М. Парфенова, работающего с 1961 г.

Как говорилось в начале, наблюдения солнечной короны в отрыве от наблюдений других слоев атмосферы Солнца, а также без параллельных наблюдений радиоизлучения, имеют весьма ограниченную ценность. Поэтому одновременно с усилиями по осуществлению наблюдений солнечной короны делались попытки создать аппаратуру для наблюдений и других слоев. Многие приборы пришлось изготовлять своими силами.

Первой мыслью было попытаться восстановить большой дифракционный спектрограф системы Литтрова, на котором в течение нескольких десятилетий академик А. А. Белопольский (1854—1934) выполнял в Пулкове большую программу наблюдений для выяснения, меняется ли скорость вращения Солнца с 11-летним циклом. При этом сравнивались доплеровские скорости восточного и западного краев Солнца. В последние предвоенные годы Гневышев использовал этот прибор для фотометрических исследований кальциевых флоккул.

При эвакуации в начале войны из Пулкова были вывезены дифракционная решетка и узел с кассетой и щелью. Целостат, к сожалению, не сохранился. Пришлось использовать один из целостатов, построенных еще для наблюдений солнечного затмения 1936 г., но с дополнительными зеркалами, чтобы можно было наблюдать при любом склонении Солнца. Схема самого спектрографа также была изменена так, чтобы одновременно можно было получать с большой дисперсией несколько спектральных областей с помощью дополнительных камерных зеркал.

Для осуществления этой установки необходимо было изготовить основной узел с щелью, кассетами и управлением решеткой, все плоские и сферические зеркала с соответствующими оправами и регулировками, а также питающее зеркало с фокусным расстоянием 17 м. Для изготовления зеркал нужно было найти соответствующие заготовки из пирекса, обладающего малым коэффициентом теплового расширения. Последние удалось получить благодаря* содействию Д. Д. Максутова и С. Б. Пикельнера.

В 1950 г. спектрограф, изготовленный в ГОМЗ, был установлен на Горной станции, сначала в деревянном павильоне а затем в каменном. Позднее целостат был приподнят на шестиметровую башню, что позволило получать хорошие изображения не только в ранние утренние часы.

На этом приборе регулярно ведутся измерения магнитных нолей пятен, начатые Г. Ф. Вялышшым, и эпизодически ^выполняются спектрофотометрические исследования.

Идея многокамерного спектрографа понравилась •Э. Р. Мустелю, который тогда был председателем Комиссии по исследованию Солнца. Ознакомившись с этим прибором на Горной станции, он рекомендовал его сотрудникам чехословацкой обсерватории в Онджейове. Ими был построен прекрасный прибор, который широко применяется для исследования вспышек.

В 1964г. на Горной станции был установлен один из серии фотосферно-хромосферных телескопов, на котором с тех пор ведутся систематические наблюдения фотосферы и хромосферы в лучах водорода. К этому времени на Горной станции появились различные станки и другое механическое оборудование, позволившее делать не только текущий ремонт аппаратуры, но и усовершенствовать ее и изготовлять новую.

Так в 1960 г. был изготовлен спектрогелиограф оригинальной конструкции. В нем смещаются по изображению Солнца (первоначально диаметром 50 мм) входная щель и синхронно с нею выходная. Все остальные детали неподвижны. Такая конструкция значительно облегчила изготовление прибора. Щели смещаются под действием уза, а равномерность их движения обеспечивается массой клепсидрой, взятой от отработавшей свой срок рентгеновской установки. Фокусные расстояния коллиматорного и камерного зеркал — по 700 см. Первоначально спектрогелиограф располагался вертикально в глубоком колодце, но затем он был переделан на горизонтальный новым питающим зеркалом, строящим изображение Солнца диаметром 70 мм. В новом варианте спектрогелиографа — две выходные щели и два камерных зеркала, что возможность одновременно получать два монохроматических изображения Солнца в различных спектральных линиях. Спектрогелиограф питается от того же целостата, что и большой спектрограф.

С 1957 г. на Горной станции началась регистрация радиоизлучения Солнца на волне 168 см с помощью радиоинтерферометра, состоящего из двух параболических зеркал размером 2х10 м, установленных на расстоянии 90 м друг от друга. Зеркала могут вращаться в плоскости меридиана. Они были изготовлены на Горной станции. Приемное устройство было выполнено в Пулковской обсерватории Н. Ф. Рыжковым, который и был первым наблюдателем. Сначала наблюдатели посменно приезжали из Пулкова, но в дальнейшем в штате Горной станции появились собственные радиоинженеры и техники

Позднее на Горную станцию были привезены и установлены радиометры на волны 2 и 5 см. Эти установки первоначально делались в Пулковской обсерватории для экспедиций по наблюдению солнечных затмений. По окончании экспедиций, по просьбе Гневышева, они были переданы Горной станции для регулярных наблюдений. При этом потребовалось внести изменения как в аппаратуру, так и в методику измерений, чтобы обеспечить стабильность системы данных в течение длительного времени. На этих телескопах производятся измерения потока и поляризации.

В 80-х гг. на Горной станции Научно-исследовательским радиофизическим институтом (НИРФИ, г. Горький) был установлен радиометр на волне 3 см, для регулярных совместных наблюдений. Увеличение числа радиотелескопов и многочисленной аппаратуры к ним потребовало постройки специального помещения – радиоастрономической лаборатории.

Здесь особенно велики заслуги В. Л. Ермошеню, как в отношении модернизации и усовершенствования радиоастрономической аппаратуры, так и при создании налаживании и ремонте электронных устройств, все в большем количестве появляющихся на оптических приборах

Оборудование Станции постоянно пополнялось. Так, в 1966 г. начались наблюдения на крупнейшем в мире коронографе с диаметром объектива 54 см, построенном под руководством Г^ М. Никольского совместно в мастерских Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн (ИЗМИРАН) и Пулковской обсерватории.

Таким образом, как в оптическом, так и в радиодиапазонах на Горной станции работают комплекты приборов, позволяющих производить наблюдения за явлениями во всех слоях атмосферы Солнца. Этим была достигнут цель, поставленная при создании этой новой обсерватории. Важное значение для технической оснащенности Станции имела постройка высоковольтной линии, давшей первый ток 1 января 1970 г. Эта линия соединила Горную станцию с промышленной системой электроснабжения, что позволило отказаться от стационарных дизельных электростанций. Построенная по инициативе сотрудников Горной станции, высоковольтная линия преобразила и весь этот высокогорный край.

Благодаря полному комплексу оптической и радиоаппаратуры для наблюдений за явлениями во всех слоях атмосферы Солнца Горная станция стала ведущей солнечной обсерваторией. Ведя собственные наблюдения и постоянно получая данные других обсерваторий, Горная станция регулярно сопоставляет полученную информацию и приводит ее в единую систему (Р. С. Гневышева). Результаты этой работы публикуются в издаваемых ГАО АН СССР «Каталогах солнечной активности». Наблюдения Горной станции публикуются также в Пулковском бюллетене «Солнечные данные», международном солнечном бюллетене «Quarterly bulletin on solar activity» и в американском издании «Solar and geophysical Станция поддерживает регулярные контакты с другими обсерваториями и астрономическими учреждениями, в том числе и зарубежными. В разное время здесь прошли стажировку многие десятки специалистов из советских и зарубежных обсерваторий и вузов.

В результате сотрудничества с Институтом земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн АН СССР на Горной станции установлен солнечный телескоп западно-германской фирмы «Оптон» на котором получаются превосходные снимки хромосферы, а также радио спектрограф для метрового диапазона. При павильоне для телескопа «Оптон» построена лаборатория, оснащенная современными измерительными приборами. Внедряется применение ЭВМ.